НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ТЕМБР,- ОСТРЫЙ ВЗГЛЯД УЗНАВАЕМЫЕ ИНТОНАЦИЯ ЖЕСТЫ… СЦЕНАРИСТ КИНОРЕЖИССЕР, АКТРИСА РЕНАТА ЛИТВИНОВА В ПОВСЕДНЕВНОСТИ БЕЗ МАКИЯЖА И УКЛАДКИ, — ДИВА
ОНА СТАЛА ЛИЦОМ ЛИНИИ PLATINUM FABERLIC. МЫ РАССПРОСИЛИ ЕЕ НЕ ТОЛЬКО О ЛЮБИМЫХ АРОМАТАХ, НО ТАКЖЕ И О КИНО, БРОДСКОМ, МОДЕ И МУЖЧИНАХ.
Faberlic Style: Вышел киноальманах «Петербург. Только по любви», одна из новелл — ваша, «Сны Иосифа». Это 1964 год, февраль, суд над Иосифом Бродским…
Рената Литвинова: В результате вышел полный сюрреализм, ведь сначала я хотела снять новеллу о том, как группа поэтов, переместившись во времени из наших дней, спасает Бродского из зала суда. Но это был 1964 год прошлого века, и реконструировать костюмы, обстановку того времени -это огромный бюджет, которого у нас не было. И вышли — «Сны…».
FS: Удалось вам в своей новелле спасти Бродского?
Р.Л.: О, да! Это был один из самых счастливых съемочных периодов в моей жизни, но материал не вместился в положенные 20 минут. Так что к тому наснятому ждите нового большого фильма о Петербурге и его прекрасных жителях!
FS: Жанр кинофильма «Петербург. Только по любви» — признание в любви этому городу. Вы как-то сказали, что он довольно депрессивный. Вы изменили свое мнение?
Р.Л.; Когда ты сживешься с этим необычайным городом, потом он из тебя вынимает какую-то странную особенность. Если ты, например, склонен к эпилепсии — становишься эпилептиком. Если ты хочешь о чем-то забыть и не грустить, то, находясь в этом городе, ты начинаешь вспоминать и грустить. Он очень магнитный, он тянет в тебе то, от чего ты хотел бы избавиться. Наверное, это хорошо для литераторов и поэтов. Если бы Бродский не родился в Петербурге — он, вполне может бьггь, и не стал бы писать стихи. Мы имеем уникальный случай, когда город определил сознание будущего поэта. Кстати, совсем как по Карлу Марксу, который когда-то утверждал, что «бытие определяет сознание».
FS: У вас особые отношения с ароматами, в юности вы, когда вам было плохо, наносили на запястья «Красную Москву»…
Р.Л.: Я постоянно ищу похожие ароматы. И нахожу. Например, есть английский бренд, который делает духи для английской королевы Елизаветы II, она пользуется только ими. Мне понравился этот аромат, он сразу напомнил мне «Красную Москву». В запахах-сила памяти. Иногда я могу расплакаться от прошедшей мимо волны, потому что именно этим ароматом пользовался утраченный человек. Знаете ли вы, что любимых людей находят по запаху-это научный факт. Его источник находится за ухом.
Мужчина может выбрать длинноногую блондинку глазами, а по-настоящему навеки влюбиться в ту, что правильно пахнёт, — ее выбрало само его нутро. Но для этого нужно, чтобы он добрался до вашего уха!
FS: Могут ли ароматы сделать вас счастливее?
Р.Л.: У меня много-много флакончиков с духами, и мне все мало! Готова отказаться от нового платья, чтобы купить новые духи! Платье наденешь несколько раз, а духи у меня быстро тратятся- они нужнее! Аромат может согреть, охладить, поднять настроение.
Вокруг так много неприятных запахов, что я всегда все вокруг опрыскиваю. Однажды в кинотеатре одна женщина с шипением отсела от меня, когда я прыснулась во время просмотра, чтобы как-то развлечь себя, — фильм был очень скучным.
Вы замечали, заходишь в чьи-то подъезды, дома, квартиры — там пахнет одиночеством, старостью, несчастьем, сиротами, домами престарелых, больницей, неуютом, вышедшими из срока годности лекарствами. А если в доме пахнет корицей, или, как сегодня в Замоскворечье-шоколадом и свежеиспеченными булочками, то это, конечно, счастье! Мы недавно выбирали корабль для съемок и не смогли подняться на один, потому что там ужасно пахло, как будто на борту кто-то разложился. Есть болезнь, при которой люди перестают чувствовать запахи. Мне кажется, это как зрение. Огромная краска. С потерей обоняния ты теряешь часть своих эмоций, как будто у тебя отрезали какой-то орган. Ароматы и запахи как будто виртуальны, но они есть и они влияют на нас.
FS: А стать спутником вдохновения они могут?
Р.Л.: Я могу смешать несколько ароматов, мы с ребенком занимались этим.
FS: Как вы определяете себя сегодня: сценарист, режиссер, актриса, креативный директор Numero?
Р.Л.: Я покинула этот журнал на дружеской ноте, я все-таки должна концентрироваться на чем-то одном. Чтобы делать что-то хорошо, нужно тратить на это все свое время, жизнь, а я не готова распыляться. А плохо делать, вполсилы я не хочу.
FS: На чем вы сосредоточены сейчас?
Р.Л.: Я себя вижу человеком, который больше занимается кино. Я все-таки режиссер, автор, могу делать какие-то актерские работы, но мне интереснее контролировать процесс в целом. Сейчас я «запустилась» с пьесой во МХАТ им. А. П. Чехова, написанной мной же по мотивам одной короткой пьесы, — но это пока секрет какой!
FS: Как вы ощущаете изменения, которые происходят с вами?
Р.Л.: Вы меня спросили про внутренние или внешние изменения?
FS: О тех и других, они влияют друг на друга…
Р.Л.: Это такой ужас-все время быть настороже по поводу своей внешности. Это тоже часть профессии. Но я принимаю свой возраст. Давайте определимся-лучше быть старой, чем мертвой. Старение-прекрасная альтернатива смерти, не правда ли?
FS: Как вам удается оставаться молодой и прекрасной?
Р.Л.: Да ладно вам! Один день прекрасна, неделю ужасна! Я не открою никакой тайны, не жрать, как ни грубо это звучит! Регулярные физические нагрузки и любовь к себе!
FS: Faberlic-это кампания, которая, в том чесле, выпускает косметические средства. Расскажите, как вы ухаживаете за кожей?
Р.Л.: Я знаю, что у компании Фаберлик есть потрясающие наработки, которые используются в производстве кремов для кожи, эту продукцию можно купить по доступной цене. Женщина со скромным достатком может позволить себе ухаживать за собой. Я люблю такие концепции! Уверяю вас, в дорогих кремах все то же самое, ну баночки понаряднее, но это не стоит таких денег!
FS: Поделитесь, пожалуйста, секретами красоты. Например, вы много спите?
Р.Л,; Когда много сплю, я выгляжу страшнее. Наоборот, не надо много спать! Это какая- то часть праздности. Вообще, читайте о семи смертных грехах-там все советы есть, чего делать не надо: чревоугодие, праздность, зависть, алчность, гордыня… Попробуйте соблюсти хотя бы это и ваша внешность в любом случае «просветлится». Так что и есть надо меньше, и не дрыхнуть по полдня. И мой личный совет: читайте книги, ходите по выставкам и музеям, любите кого-то кроме себя, делайте сюрпризы, помогайте кому-то секретно — это приносит такое удовольствие!
FS: Кстати, что вы читаете сейгас?
Р.Л.; Сейчас читаю книгу Евгения Водолазкина «Авиатор», мне очень хвалил ее Владимир Познер. Недавно прочитала роман Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза». Это смесь Чингиза Айтматова и Алексея Толстого.
FS: Мне кажется, он неплохо написан…
Р.Л.: Автор энергично начинает, с таким даже национальным татарским колоритом, а потом «нерв» несколько ослабевает и повествование вдруг перетекает в традиционный классический советский роман, словно автор поменял национальность своей героини на советскую-вот в чем парадокс, хотя такой национальности нет, это я образно выражаюсь.
Но в любом случае это одаренный писатель. Мне она понравилась! чтобы здесь рождались великие писатели и поэты. И самые красивые и добрые женщины!
FS: Среди журналистов ходит легенда о том, что в свое время вы собирали информацию в отделе происшествий «Коммерсанта», так ли это?
Р.Л.: Там был Максим Варывдин. Как его дела? Он еще жив?
FS: Он до сих пор работает в газете и возглавляет этот отдел.
Р.Л.: Как я за него рада-какая стабильная система! Это была такая прелесть — ходить к нему в кабинет, там у него на подоконнике нелегально стоял прибор, с помощью которого можно было слушать переговоры милиционеров. Кстати, такие же есть и у преступников! Если кого-то убивали, Варывдин выезжал с фотографом на убийство. Вообще, Максим — один из тех честных журналистов, которые сделали лицо «Коммерсанта». Если бы можно было про него снять кино! Надо ему позвонить, вот что!
FS: У вас неистребимая тяга к прекрасному. Вы как-то рассказывали, что на последние деньги покупали красивую чашку в антикварном магазине, когда переезжали в новые съемные квартиры…
Р.Л.: Сейчас я могу купить себе целый сервиз! А тогда все по чашечкам могла позволить себе, да. Иногда снимала квартиру, вселялась в нее и, чтобы сделать ее красивее, покупала несколько красивых старинных предметов. И ковер, который, как правило, висел на стене в съемной квартире, я переворачивала наизнанку, чтобы было не так страшно. На нестрашные съемные квартиры тогда денег не было!
FS: Как в вас соединяются тяга к прекрасному и страсть к уголовным делам?
Р.Л.: Одно без другого не бывает. В философии есть две важные темы: любовь и смерть. Смотрите, ведь если ты никогда не умрешь, то зачем тебе ценить любовь? И наоборот. Это как светлые силы, они никогда не могут быть без темных. В каком-то смысле они друг друга питают. И иногда темная сила спрашивает у светлой: «Можно я попробую искусить того или иного?» И светлая сила говорит: «Попробуй!»
FS: В какой эпохе вы могли бы быть счатливы? С кем из ушедших вы хотели бы пообщаться?
Р.Л.: С Бродским. Я с ним чуть разминулась — всего на несколько десятилетий! У меня была красивая история, когда в Доме кино ко мне подошел его друг, писатель Юз Алешковский, и попросил подписать для Бродского новый номер журнала «Киносценарии», где на обложке была опубликована моя фотография. Он сказал, что передаст его Бродскому. Я, конечно, не поверила. Я даже не поверила, что этот мужчина — Юз! Потом меня уверили, что это все правда. И Юз попросил: «Вы только не пишите, что Иосифу, напишите Йозефу, потому что Бродский ненавидит, когда его называют Иосиф». Наверное, это связано с его тотальной ненавистью к Сталину. Я что-то написала, но из принципа обратилась к нему как к Иосифу. Подумала, что родители его назвали Иосифом и было бы странно обращаться к нему как-то иначе. Потом мне передали, что журнал попал к Бродскому. А через два года Бродский скончался.
FS: Он продолжал курить, имея больное сердце…
Р.Л.: Он сказал следующее: «Если я не буду курить, я не смогу писать». Для него это было важнее, чем дольше жить, но не сочинять!
FS: У вас есть подобная пожирающая вас страсть?
Р.Л.; Если ты перестанешь любить, то потеряешь мотивацию жить и работать. Это основополагающее делать что-то для того, кого любишь. Когда не для кого, то твоя жизнь теряет смысл. Так и бывает люди, которые теряет мотивацию, они затухают.
FS: Как-то вы сказали, что в истории есть две женщины, которые поражают вас своей цельностью: Фрида Капо и Коко Шанель. Они по-прежнему являются для вас ориентирами ?
Р.Л.; Есть еще более «выпуклые» женщины. Фрида и Шанель были, конечно, уникальные. Но они очень визуальные. Однако была еще Наталья Бехтерева (советский и российский нейрофизиолог, научный руководитель Института мозга РАН,— Прим. SF), которая не занималась своим внешним видом и была не менее впечатляющая личность.
А эта пара — Шанель и Фрида -были абсолютные женщины, при этом выдающиеся личности, они, кстати, очень манипулировали своей визуальной частью, иногда в ушерб содержательной.
FS: Это же главный инструмент для женщин?
Р.Л.: Я иногда им пренебрегаю и думаю, наверное, это неправильно. Сегодня у нас совершенно другое время. Мужчины стали другие, они так непохожи, например, на моего дедушку… он был ответственный за всех своих женщин до конца жизни!
FS: Кто для вас идеальный мужчина?
Р.Л.: Это мужчина, способный на глупости и порывы, одновременно он хочет тебя защитить и может быть смешным. Но это долгий перечень качеств. Очень многие боятся любви. Я вижу такие пары, они вроде живут вместе. А почему-то она ничего не знает, где его деньги. Мне кажется, если любишь человека, ты ему сразу отдаешь все свои сбережения. Тогда он никогда в жизни не сделает тебе подлости. Во всяком случае, если он ее сделает, он всегда будет об этом думать. Это будет его большой грех. Есть, конечно, негодяйки и негодяи… Для меня любовь состоит в том, чтобы отдать все, что у тебя есть. Я совершенно не понимаю института брака — зачем он? Чтобы исключить его, напишите вы завещание, чтобы потом не мучить друг друга и не разводиться.
FS: Вы прислушиваетесь к гороскопам?
Р.Л.: Я иногда спрашиваю потенциального сотрудника, кто он по знаку Зодиака. Я родилась в год Огненной лошади. В китайской традиции считалось, что девочки, рожденные в этот год, не способны быть терпеливыми и тихими женами.
И от них избавлялись легким способом — скидывали со скалы. Иметь дочек в Китае было непрестижно, поэтому сейчас там такой перекос-мужчин больше, чем женщин.
FS: А для вас творчество — это изучение себя?
Р.Л.: Я ненавижу, когда режиссеры лечатся за счет своих произведений. Иногда они такое наснимают, от чего хочется удавиться. Мне кажется, что сила искусства в том, чтобы возродить человека, вызвать у него катарсис. Вот тогда это по определению является искусством. Очень часто творческие люди, которые лечатся за счет своих произведений, ошибочно принимают свои труды за искусство. Я не лечусь за счет своих произведений. Считаю, что не могу, не имею права делать отравляющие, отвратительные послания в мир. Искусство показывает нечто большее, чем жизнь.
FS: В одном из интервью вы сказали, что мода-это для людей без воображения. А что делать людям, обладающим воображением.
Р.Л.; Найти что-то свое, что идет только ему. Я все равно ношу униформу, хожу в том, в чем мне удобно. Черные платья. Летом я обожаю шелковые платья. Это платье (показывает на платье, в котором пришла на съемку.-Прим. FS) я купила в одном винтажном магазине. Безумное платье, такой крой—это умели только старые портнихи.
Это платье, которое на мне, от русской портнихи. Меня в этот магазин привела художница по костюмам Надя Васильева, жена Алексея Балабанова (российский режиссер, сценарист и продюсер.-Прим.FS). Я там купила платьев двадцать. Каждое стоило по 900 рублей. А такие платья попробуй найти, смотрите, какие цвета красивые. Все в Санкт-Петербурге. Там еще осталось столько…
FS: Надо ехать!
Р.Л.: Да… (романтично тянет). Помню, я их стирала-стирала, были ветхие экземпляры, дочь, которая вообще не приемлет платья и юбки, вдруг стала носить мои винтажные платья. Что-то она стала присматриваться к ним. Она даже ворует у меня из гардероба концептуальные вещи, в том числе российских дизайнеров.
FS: Вы обычно носите только то, что вам нравится?
Р.Л.: Да. С возрастом приоритеты меняются. Сейчас я не буду носить слишком обтягивающее, а в молодости все хотят покороче и «пообтяжнее», как говорит моя Ульяна (15-летняя дочь Ренаты Литвиновой. -Прим. FS). Я все время сражаюсь с ней за длину юбки. Она крадет мою юбку и начинает на талии ее закручивать, чтобы сделать короче. Я говорю: «Это же уродливо, тебе же так красиво, когда было длиннее». Но она протестная дева.
FS: Разве вы не бились с мамой за независимость?
Р.Л.: Моя мама всегда работала, я моталась сама по себе-с сосиской горячей в термосе. Когда я поступила в 17 лет во ВГИК, я не билась с мамой за свою независимость, я просто ушла из дома. Мама после моего ухода полгода со мной не разговаривала. Потом простила. И я все правильно сделала.
А сейчас моя мама живет со мной в одном доме, но в соседнем подъезде.